Зона свободной торговли: зачем Ирану Центральная Азия и что это даст региону?

Расширение горизонтов: почему Иран стремится в Центральную Азию

В начале 2025 года Иран окончательно ратифицировал соглашение о создании зоны свободной торговли (ЗСТ) с Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС), в который входят и страны Центральной Азии — Казахстан и Кыргызстан. Хотя Туркменистан и Узбекистан пока не являются членами ЕАЭС, они активно взаимодействуют с Ираном как в двустороннем, так и в многостороннем формате. Таким образом, этот давно готовившийся шаг открывает новую страницу в региональной интеграции Евразии.

Что движет Ираном?

И зачем странам Центральной Азии активизировать торговлю с государством, находящимся под западными санкциями?

Экономика Ирана: в поисках торговых путей

Иран — это экономика с ВВП около 415 млрд долларов и населением более 88 миллионов человек. Он обладает развитой промышленностью, аграрным сектором и колоссальными энергетическими ресурсами. Однако, в условиях десятилетий санкционного давления, для Тегерана особенно актуален поиск альтернативных рынков и транзитных коридоров.

Центральная Азия представляет для Ирана ряд стратегических возможностей. Во-первых, это новый рынок сбыта для продукции машиностроения, продуктов питания, строительных материалов и лекарств. Во-вторых, регион может служить источником зерна, металлов и урана, необходимых для внутреннего потребления. В-третьих, Центральная Азия — это транзитный мост в Россию, Китай и далее в Европу через сухопутный «Средний коридор».

Региональные выгоды: что получает Центральная Азии

С другой стороны, страны Центральной Азии — это в основном внутренние экономики, критически зависящие от доступа к портам. В этом контексте Иран предлагает стратегически важные выходы: порт Бендер-Аббас в Персидском заливе и развивающийся Чабахар, куда уже вложились Индия и сам Иран.

Следовательно, преимущества для стран Центральной Азии включают: во-первых, долгожданный выход к морю — через Иран открыт путь к Аравийскому морю и далее к Юго-Восточной Азии; во-вторых, диверсификацию экспортных маршрутов и снижение зависимости от транзита через Россию или Китай; в-третьих, возможность импорта новых технологий и продукции — особенно в медицине, химической и пищевой промышленности.

Торговля уже растёт — но неоднородно

В 2023 году товарооборот между Ираном и странами ЕАЭС достиг 6 миллиардов долларов, из которых более 2 млрд пришлись на Казахстан. Однако в 2024 году ситуация стала более разнонаправленной.

Казахстан: товарооборот с Ираном снизился до $300 млн, что на 87% меньше, чем в 2023 году. Основные причины — изменение логистики и спад экспортно-импортной активности.
Кыргызстан: торговля сократилась на 11%, составив $58,4 млн — из-за снижения кыргызского экспорта.
Таджикистан, напротив, нарастил товарооборот до $378 млн (рост на 48,4%) благодаря активизации двусторонних проектов.
Узбекистан и Туркменистан: объёмы остались стабильными — $650 млн и $500 млн соответственно.

Геополитический контекст

Активизация Ирана в регионе происходит на фоне вступления Тегерана в ШОС в 2023 году, усиления роли Организации тюркских государств и её инфраструктурных инициатив, а также расширения международного транспортного коридора Север–Юг, в котором Иран играет ключевую роль.

Таким образом, интеграция с Ираном — это не только вопрос экономики, но и часть более широкой стратегии региональной автономии и многовекторности.

Варианты развития событий

Ускоренная интеграция и рост торговли.
Если удастся оперативно устранить логистические, бюрократические и финансовые барьеры, ЗСТ может стать катализатором экспоненциального роста. Это приведёт к появлению совместных производств, росту инвестиций в иранские порты и усилению экономической независимости региона от внешних центров силы.

Геополитическое давление и попытки изоляции.
Тем не менее, участие санкционного Ирана может вызвать ответные меры Запада: вторичные санкции на региональные компании, ограничение доступа к технологиям, усиление западного информационного и военного присутствия.

Логистические тупики и затягивание реализации.
В то же время, недостаток инфраструктуры и инвестиционной координации может привести к тому, что соглашение так и останется на бумаге.

Разделение региона.
Разные политические ориентации могут привести к формированию «про-иранского» и «нейтрального» блоков. Например, Таджикистан может углубить сотрудничество, тогда как Казахстан — дистанцироваться. Это усилит региональную фрагментацию.

Эффект «перетекания».
Если ЗСТ с Ираном покажет эффективность, аналогичные инициативы возможны и с Турцией, Индией и странами Персидского залива. Центральная Азия усилит роль транзитного узла, вырастет значение платформ вроде ШОС, ОТГ и INSTC, укрепится курс на многовекторность.

В конечном счёте, зона свободной торговли между Ираном и странами Центральной Азии — это не просто соглашение о тарифах. Это стратегический проект, способный перекроить экономическую географию Евразии.

Иран стремится выйти из международной изоляции, а Центральная Азия — занять ключевое место в системе глобальных торговых потоков. Вопрос теперь не в целесообразности ЗСТ, а в том, успеют ли страны региона воспользоваться её потенциалом до того, как изменится сам ландшафт мировой геополитики.